Книга Любовь и всё, что её не касается - Арина Моралес

Устало улыбнувшись, врачи вышли из палаты, а следом за ними вошёл Ксенин папа.

Мужчина так по-доброму и с заботой смотрел на меня, что я, забыв о боли, привстала на кровати и улыбнулась ему.

Он достал из пакета бутылку газированной воды и красные яблоки на подложке.

– Спасибо большое!

– Маря, мы так все волновались! – Он наклонился и обнял меня. – Я всё это время занимался расследованием, изучил весь твой круг общения… Даже самый близкий.

– Я ничего не помню. – Прошептала я. – Но не думаю, что это сделал бы кто-то из моего круга общения… Тем более близкого…

– Я хочу составить портрет тех, с кем ты общаешься. – Он наклонил голову на бок и щёлкнул ручкой.

– Ксеня… – Нахмурив брови, я ждала его реакции. – Тоша?

– Все абсолютно. – Он пожал плечами.

– Ксеня – моя лучшая подруга. Я бы ей жизнь доверила. – На одном дыхании сказала я. – Тоша… Он немного на своей волне, но он всегда рядом, когда нам нужна его помощь и поддержка… На самом деле, я не думаю, что в этом есть смысл… Никому нет до меня дела. Я же обычная девочка, не обладающая никакими особенными данными. В основном на меня всем плевать. И если бы для кого-то жизнь и изменилась бы после того, как меня не стало, то это мама и Ксеня…

– А Тоша?

– Ну, он же парень… Нет, в смысле мы дружим, но парни же не могут так переживать…

– Думаю, что парень внутри меня негодует. – Усмехнулся мужчина.

– Ксеня она нежная, ранимая, только показывает это узкому кругу. Тоша он другой. В своём мире… Они разные, но я люблю их.

– Другие? – Спросил он задумчиво.

– Вова. – Пожала я плечами и слегка улыбнулась. – Мы мало знакомы. Но он всегда появляется, чтобы помочь мне. Знаете, эта старшая школа похожа на игру… Игру на выживание… Так вот Вова, как рыцарь, меня всегда спасает… Ксеня считает это подозрительным, что он всегда там, где нужна помощь. Но Тоша говорит, что я Вове нравлюсь, поэтому он ходит за нами.

– А что ты сама об этом думаешь? – Сдвинув брови, спросил он.

– Я думаю… – Немного подумав, я закусила губу. – Вова не рассказывает мне о себе, о своей семье или планах. Всё так поверхностно… Какими-то обрывками я понимаю, что он иногда знает больше, чем говорит.

Ксенин папа долго смотрел на меня изучающим взглядом, грустно вздохнул и встал со стула.

– Мы в такой ситуации, что нужно подозревать всех, Марьяна. Когда на тебя напали, ты говорила по телефону. Помнишь это? – Я покачала головой и он продолжил. – Да, ты говорила с Ксеней. Она и позвонила мне, в полицию, в скорую… Только есть один очень важный момент, Марьяна… Ты знаешь нападавшего. Ксеня слышала, как ты сказала: «Что ты делаешь? Я же верила…»

– Я не помню… – Необъяснимое чувство тревоги сковало моё тело. На лице застыло печальное выражение, я смотрела перед собой отсутствующим взглядом. Страх… Я ощутила страх…

Казалось, что я уже не в палате, а на улице. Вокруг темно и холодно. Босыми ногами я иду по заснеженной брусчатке, мурашки пробежали по моей спине.

– Марьяна! – Взволнованный голос раздался, словно из ниоткуда. – Марьяна, ответь мне!

Я почувствовала резкий запах и вздрогнула.

Передо мной стоял врач с бородой и Ксенин папа. Оба были очень взволнованы.

– Ты что-то вспомнила? – Тихо спросил врач, щупая мой пульс.

– Улица… Было так холодно… Темно…

– Ты кого-то видела? – Услышала я голос Ксениного папы. – Разглядела?

– Оставьте девочку в покое! – Резко оборвал его врач. – Она слишком слаба для таких разговоров.

Уходя, он посмотрел на меня, я еле заметно помотала головой.

Нет, я никого не видела…

* * *

Один врач сменялся другим, казалось, что процедуры и беседы со специалистами не закончатся никогда, когда, наконец, в палату зашёл мой лечащий врач, широко улыбаясь.

– Марьяна, как настрой? – Бодрым голосом, потирая ладони, спросил он.

– Вроде нормально. – Скучающим голосом ответила я.

– Если ответишь уверенно, то я отпущу тебя домой. – Весело подмигнул мне врач.

– Что? – Удивлённо воскликнула я. – Да, я в полном порядке! Лучше всех!

Рассмеявшись, врач измерил мне давление и отправил на контрольный осмотр.

После того, как все специалисты были довольны моим состоянием, врач позвонил маме. За это время я собрала вещи в пакет и взяла с тумбочки мягкую игрушку. Мой старый заяц. Любимая игрушка, которую мне подарила Ксеня.

Папа называл меня зайцем… Странно, но внутри стало так тепло, и на лице растянулась улыбка.

Кажется, мне снился папа… Жаль, что я не помню этот сон.

Мама вошла в палату и нервно рассмеялась.

– Мы едем домой! – Воскликнула она. – Разве может быть что-то лучше этого?

– Да, – кивнула я, – возвращение памяти, мам.

– О, милая, – с грустью вздохнула она, – я же совсем другое имела ввиду. Конечно, память скоро вернётся!

Я долго смотрела на маму, словно запоминала её лицо, а потом поцеловала её в щёку.

Подписав сотню бумаг, мы, наконец, вышли на улицу и сразу оказались перед огромной лужей размером с пруд.

По подоконнику и крыше стучала капель. На глаза навернулись слёзы. Последний раз я была на улице зимой, а сейчас мне в лицо дует теплый весенний ветер. Почти два месяца я провела в больнице и теперь мне нужно вернуться к нормальной жизни.

Уже сидя в машине и наблюдая за меняющейся картинкой, я думала… Хочется, чтобы Бог, в которого все верят всё таки был. Но не каким-то призрачным существом, которого никто не видит, а таким уличным пацаном, топящим за честь и справедливость. В косухе, в чёрных рваных джинсах и чтобы всех грешников наказывал по-настоящему, каждому по заслугам. Обманул того, кто тебе верил – держи мигрень на неделю. Снова обманул – получи проблемы в важной сфере жизни для тебя. Предал друга – получи по морде в подворотне. И главное, чтобы грешник знал, за что ему это. Просто если бы был страх наказания, тогда, надеюсь, люди хотя бы думали перед тем, как что-то сказать или сделать.

Мама остановилась около дома и я, наконец, вышла из машины.

Я дома… Мама рядом… Разве не счастье?